Алексей Ведев объяснил, как бюджетный дефицит влияет на экономику РФ

– Алексей Леонидович, действительно ли дефицит бюджета в размере 3,4 трлн рублей за период с января по май кажется огромным?

– На самом деле это немного, я бы даже сказал, что совсем немного. Стоит напомнить о Маастрихском соглашении для стран еврозоны, согласно которому пороговый дефицит должен составлять не более 3% ВВП. В нашем случае, это примерно 4,5 трлн рублей. По европейским понятиям – вполне безопасная цифра, мы даже к этой самой Маастрихской норме не подошли.

– Но это безопасно для стран еврозоны. А для нас, для России?

– По российским понятиям это тоже безопасно. В последние десятилетия все время стояла следующая проблема: размен между экономическим ростом и стабильностью. Министерство финансов с его профицитным бюджетом, что называется, «переигрывают» в стабильность в ущерб экономическому росту. И, на мой взгляд, в прошлом году экономическая политика, связанная с количественным смягчением, была одним из ключевых факторов того, что российская экономика показала очень неплохие результаты: мы упали очень мало.

– Если измерять в процентах, то цель финансовых властей на 2023 год – это размер дефицита бюджета в объеме 2% ВВП. А почему именно 2%? Чем лучше, например, 1% и почему не уйти за планку, допустим, в 3% или даже выше?

– Эти игры с процентами в итоге влияют на конечный спрос. Во всех случаях, если налицо дефицит бюджета, то это означает, что Министерство финансов больше дает денег экономике, чем забирает у нее.

– Это же хорошо!

– Да, это хорошо, потому что означает определенное стимулирование экономики. Конечно, есть и потенциальные угрозы, одна из них – инфляция. Хотя сейчас, например, мы видим, что у нас есть дефицит федерального бюджета в размере 3,4 трлн рублей, но инфляция при этом достаточно низкая. То есть ниже 3% с учетом того, что 4% – цель на весь 2023 г.

 – А если мы уйдем выше 3% по Маастрихской норме, это плохо?

– Я думаю, что не плохо. Я считаю, что основной приоритет – экономический рост и стабильность. Кроме того, среди рекомендаций я обозначил бы таргетирование обменного курса. Во всяком случае, не стоит играть в его искусственное понижение, так как именно это и раскручивает инфляцию. При этом, таргетирование не означает жесткую привязку курса к определенным ориентирам, а означает то, что курс необходимо держать в определенном коридоре.

– Как вы считаете, удастся ли удержаться в заявленной двухпроцентной рамке?

– Это абсолютно невозможно предсказать. Дело в том, что доходы федерального бюджета в целом можно так или иначе прогнозировать. А вот расходы прогнозировать уже сложнее. Тем более, они – это чисто «человеческая» роспись, как говорится, рукой. Поэтому, если Минфин России захочет уложиться в двухпроцентной рамке дефицита федерального бюджета, то он, конечно, уложится.

– Дефицит бюджета часто подается как то, с чем нужно бороться. А какие есть у России сегодня способы борьбы с ростом этого дефицита?

– Во-первых, стоит отметить, что из 200 стран мира, буквально 1-3 живут с профицитным бюджетом, остальные спокойно себя чувствуют с дефицитным. А бороться с этим очень просто: нужно сокращать расходы бюджета.

– Но ведь это может не очень хорошо отразиться на экономике, российских гражданах, на бизнесе?

– Да, конечно, это отразится плохо! Эти меры будут означать недофинансирование социальных программ, государственных инвестиций и так далее.