Латание инвестиционных дыр с помощью суверенных фондов – плохой признак

В странах, богатых природными ресурсами, к которым относится и Россия, роль суверенных фондов заключается не только в формировании государственных сбережений, сдерживании укрепления реального курса национальной валюты и сглаживанию последствий «голландской болезни». В современных условиях суверенные фонды наряду с исполняемым бюджетным правилом (непревышение предельными расходами федерального бюджета объема доходов при базовой цене более чем на 1% ВВП; сопоставление общего объема планируемых расходов и общего объема расходов без учета условно утвержденных расходов) выполняют важную институциональную роль: снижение ресурсной ренты заставляет политиков работать эффективнее и не откладывать реформы, «покупая» у населения наличие плохих институтов. В свою очередь, политическое руководство в условиях хорошо развитых институтов может создавать правильные стимулы для бюрократов.

Однако для российского уровня зависимости от ресурсов размеры этих фондов явно недостаточны. Например, в Норвегии Пенсионный фонд будущих поколений уже составляет более 100% ВВП и законодательно запрещено использование любой части этих средств, за исключением доходов от размещения этого фонда. Следует отметить, что Норвегия очень близка к России с точки зрения роли нефтегазового сектора в экономике. Так, и в России и в Норвегии доля нефтегазового экспорта в общем объеме экспорта составляет порядка 70%. И в России и в Норвегии доля топливно-сырьевой ренты в ВВП – около 15%. Если по состоянию на 2012 г. коэффициент диверсификации российского экспорта составляет 1,95, то в Норвегии – 2,00. При этом весьма существенно отличие – относительные размеры суверенных фондов: если в Норвегии это 105–107% ВВП, то в России – около 8,5%.

Вообще, можно констатировать, что в России накоплены очень небольшие размеры фондов для такого уровня ресурсной зависимости, если сравнивать этот показатель с другими странами. Например, среди стран СНГ можно отметить Казахстан, у которого размеры Национального нефтяного фонда составляют порядка 35% ВВП, и Азербайджан, в котором Государственный нефтяной фонд достигает 60% ВВП.

Последние предложения по расходованию средств Фонда национального благосостояния внутри страны на транспорт, ЖКХ и энергетику – это попытка вывести темпы роста реального ВВП на уровень выше значения 3% в год, значения, за которое, по мнению многих экспертов, еще предстоит побороться. Скорее всего, и без того небольшие объемы фонда будут уменьшены, а на экономическое развитие это не сможет оказать сколь-нибудь существенное влияние, поскольку главная проблема развития состоит в том, что модель роста 2000-х годов (восстановление неиспользуемых мощностей, импортозамещение вследствие обесценивания рубля 1998 г., постоянное повышение цены на нефть) себя исчерпала.

В современных условиях на первый план выходит качество институтов: необходимо решать проблемы нехватки кадров; сокращать присутствие государства в конкурентных отраслях экономики; повышать эффективность государственных расходов, в том числе за счет сокращения расходов, оказывающих контрпродуктивное влияние на рост (правоохрана, госуправление, национальная экономика, оборона); улучшать защиту прав собственности и повышать инвестиционную привлекательность (последние события вряд ли этому способствуют). К сожалению, подобные проблемы не решаются увеличением финансирования государственных инвестиционных проектов, тем более за счет суверенных фондов, что повышает риски неисполнения бюджета в будущем.

А.Ю. Кнобель – к.э.н., зав. лабораторией международной торговли