Наталья Шагайда о том, зачем Россия сдает пашни в аренду узбекским фермерам

Россия, возможно, сдаст часть своих пустующих сельхозземель в аренду Узбекистану. Узбекские предприниматели готовы освоить до 1 млн га, но для начала речь идет о 35 тысячах га «для отработки контактов». Выращенный урожай будет полностью вывозиться на родину арендаторов. Для работы на российских птицефабриках, чтобы восполнить на них дефицит персонала, будут трудоустроены 3500 мигрантов из Узбекистана.

Из подсчетов пустующих земель в России выходит, что пустует 97 млн из 222 млн га сельхозугодий – почти половина ценных земель, золотого запаса страны. Но, как объясняет Наталья Шагайда, оценки эти условны, точных цифр нет. Можно только примерно посчитать по данным Росреестра и Росстата. Потому что сельхозугодиями заброшенные несколько десятилетий назад земли остались лишь на бумаге. А во что они превратились – в молодой лес или болото – это неизвестно.

«Чтобы это выяснить, нужна инвентаризация земель, но ее давно не было. А 222 млн га сельхозугодий из года в год гуляют по статистике», – утверждает Наталья Шагайда.

«В России – 222 млн га сельхозугодий. По данным Росреестра, для производства сельхозпродукции предоставлено 193,1 млн га сельхозугодий. То есть 28,9 млн га не предоставлено никому, значит – не используются. Смотрим то, что предоставлено. В последнюю сельхозперепись (2016 г.) нашли собственников только 142,7 млн га из этих земель. Значит, минус еще 50,5 млн га, поскольку как они могут использоваться, если собственник или пользователь неизвестно где? И наконец, из тех сельхозугодий, у которых собственников найти можно, не использовалось 17,7 млн га. Складываем все вместе и получаем 97 млн га», – рассуждает эксперт.

По данным Минсельхоза, в России есть от 8 млн до 13 млн пустующих гектаров, которые можно ввести в сельхозоборот. То есть реально превратить обратно в пашню. Как утверждает Наталья Шагайда, у российских фермеров с землей проблема.

«Там, где выгодно заниматься сельским хозяйством, их теснят агрохолдинги, которые имеют более широкую административную поддержку. Владельцы холдингов по поводу земли разговаривают напрямую с губернаторами. Фермерам до губернатора не дотянуться», – полагает она.

Там, где вложения в сельское хозяйство не столь выгодны, пустующие земли, конечно, есть. Но, по словам эксперта, небогатым фермерам они не по карману – слишком много хлопот и затрат требуется ради их получения, а потом еще и окультуривания. Необходимые вложения превышают возможную выгоду.

«Все затраты по поиску, формированию участка (включая плату за кадастровые работы), подготовке к аукциону у нас вешают на того, кому нужна эта государственная земля. У потратившегося фермера нет никакой гарантии, что в итоге он выиграет торги и эти деньги не пропадут», – добавила Наталья Шагайда.

По мнению Натальи Шагайды, узбекские фермеры с такими проблемами, скорее всего, не столкнутся. «Если вопрос будет решаться на уровне межгосударственных соглашений, найдут готовые участки и передадут. Свои находятся в худшем положении», – отметила эксперт.

Главный возможный выгодополучатель от этой сделки – местные бюджеты, в которые будут поступать деньги от аренды. Своих предпринимателей еще надо как-то завлечь на землю на заведомо невыгодных условиях, а узбеки будут трудиться по межгосударственному соглашению. Возни куда меньше, чем с каждым отдельным своим фермером. И отчитаться проще: есть конкретный проект – его выполнили.

По мнению Натальи Шагайды, выгоды не просматриваются, кроме формального роста цифр экспорта – если нет какого-то невидимого профита.

«Обычно беспокоит другое: чтобы пригодная для сельхозпроизводства земля была не истощена, не имела строений. Именно поэтому в США и Западной Европе фермеров поддерживают вне зависимости от того, пашется у них земля или остается свободной. В первом случае – одна программа поддержки, во втором – другая. Главное – сохранить этот ресурс», – считает она.

Согласно данным Минсельхоза, в России есть от 8 млн до 13 млн пустующих гектаров, которые можно ввести в сельхозоборот.

«Если будут предоставлены участки не очень запущенные (например, угодья государственных институтов и опытных хозяйств - что бывало) и продукция будет по себестоимости экспортироваться в Узбекистан, это позволит иметь запас относительно дешевого зерна – что с учетом многомесячного роста цен важно для обеспечения продовольственной безопасности Узбекистана», – рассуждает Наталья Шагайда.

При этом, как предполагает эксперт, если узбекская сторона зарегистрирует в России предприятие, то еще и сможет получать господдержку (от России) как российский производитель. А вот реальные российские производители и экспортеры потеряют часть рынка Узбекистана, которую займет та самая выращенная в России узбеками продукция.

«Как-то логичнее выглядит сотрудничество по взаимной продаже. То, что дешевле производить в России, то, в чем наши сельхозпроизводители могут иметь преимущество, вывозить и самим получать прибыль за пределами страны. То, в чем имеют преимущества другие, что они производят дешево и вкусно – завозить, чтобы наши потребители не переплачивали за еду», – констатирует эксперт.

Наталья Шагайда напомнила о существующих рисках. По ее мнению, нужны особые формы договоров, контроль и возможность реальных санкций за несоблюдение прописанных в договоре условий.