О ситуации в ОПК

Так, во вторник 10 мая Президент РФ Дмитрий Медведев провел в Горках совещание по вопросам развития оборонно-промышленного комплекса (ОПК), в пятницу 13 мая вице-премьер Сергей Иванов, председатель Военно-промышленной комиссии (ВПК) при правительстве РФ, выступил в рамках правительственного часа перед депутатами Госдумы с закрытым докладом о ситуации в ОПК, после чего во вторник 17 мая доложил президенту о выполнении поручения об ответственности должностных лиц ОПК и Минобороны.

Совещание в Горках и должно было стать тем самым разбором «полетов с определением ответственных и из промышленности, и из структур государственного управления», обещанным Д. Медведевым еще 18 марта на расширенной коллегии Минобороны. И несмотря на то, что определить их участникам совещания сразу не удалось, следует указать на следующие важные моменты в выступлении президента: во-первых, он заявил, что на принятую в конце прошлого года госпрограмму вооружения бюджетные ассигнования запланированы в четыре раза больше, чем на предыдущую, и, во-вторых, признал, что у нас «по многим направлениям –  полная муть».

Следует отметить, что в первом из указанных моментов оценка президента в определенной мере расходится с оценкой правительства, с легкой руки того же Сергея Иванова утвердившейся, судя по информации агентства ПРАЙМ-ТАСС, в качестве фактически официальной после заседания ВПК 8 декабря 2010 г. и утверждавшей, что на новую программу вооружения предполагается выделить примерно в три раза больше средств по сравнению с предшествующей. Премьер Владимир Путин повторил эту оценку и 21 марта в Воткинске на совещании по вопросам выполнения государственной программы вооружения на 2011–2010 гг., и 20 апреля, выступая с отчетом Правительства РФ о результатах его деятельности за 2010 г. в Госдуме. Ясно, что оценка, названная президентом, гораздо ближе к правде при сопоставлении программ вооружения в целом (для всех силовых ведомств), чем правительственная, при заявленном росте ассигнований с 4,9 трлн до 21,5 трлн руб. Хотя следует заметить, что в части программы вооружения Минобороны указанный рост произошел почти в 5 раз (точнее, в 4,9 раза) – с 4 трлн до 19,5 трлн руб.

Зачем понадобилось правительству на протяжении минимум пяти месяцев заниматься фактически дезинформацией, сказать трудно. Но весьма вероятно, что использование подобной статистики в определенной мере и обеспечило успешное, с точки зрения российского военно-промышленного комплекса, утверждение госпрограммы вооружения президентом – ведь с определенной точки зрения почти трехкратный рост ассигнований не так страшен, как почти пятикратный.

В связи с этим замеченная президентом Медведевым «полная муть» приобретает особые смысл и значение. Однако если попытаться поискать ответ на вопрос о природе этой «мути», ее происхождении, то окажется, что вся она является непосредственным результатом действий российской государственной власти, тех же президента и правительства.

Весьма показательным является утверждение самим же Дмитрием Медведевым госпрограммы вооружения на 2011–2020 гг. Известно о самом этом факте стало лишь в конце февраля, когда заместитель министра обороны Владимир Поповкин заявил на встрече с журналистами 24 февраля, что программа утверждена президентом еще 31 декабря прошлого года. Это стало совершенной неожиданностью для большинства из них, поскольку достоверные источники в Минобороны на протяжении всего января утверждали, что этого не произошло.

Трудно сказать, что вынуждало российские власти скрывать факт утверждения программы вооружения стоимостью более 20 трлн руб. на протяжении почти двух месяцев. Ссылка на секретный характер указа представляется малоубедительной, т.к. существует официальная практика публикации извлечений, изложений и просто сообщений о факте подписания закрытых документов. Вполне возможно, что на самом деле эта программа была подписана в первые дни января задним числом, чтобы не повторять формально ошибок с подписанием двух предыдущих программ, когда непонятные паузы перед их утверждением достигали 10–12 месяцев. В пользу такой версии косвенно свидетельствует заявление члена Комитета Госдумы по обороне Михаила Ненашева, сделанное им на утреннем пленарном заседании российского парламента 14 января 2011 г.: «На днях Президентом России утверждена государственная программа вооружения нашей страны до 2020 года и подписано соответствующее постановление Правительства России по реализации гособоронзаказа», если согласиться с тем, что «на днях» – это ни в коем случае не «две недели назад».

К сожалению, информация Ненашева не попала в печать, что и обеспечило сохранение явной «мути» в столь простом вопросе на протяжении почти двух месяцев. Однако совершенно ясно, что собственно источник этой «мути» в другом месте.

Предыдущий опыт показал, что попытки за счет оттягивания подписания программ вооружения улучшить их качество ни к чему не приводят – программы все равно не выполняются, поскольку российские государственные программы вооружения в принципе невыполнимы. Этот факт продолжает ускользать от понимания заинтересованной публики, возможно, благодаря уникальному сочетанию десятилетней глубины (или горизонта) планирования с его пятилетним периодом, принятого с советских времен для наших программ. Принципиальная неработоспособность этого механизма гораздо понятнее при переходе к меньшему временному периоду, например, к двухгодичной программе, пересматриваемой ежегодно – ясно, что к моменту планировавшегося два года назад завершения первой условной программы она уже год будет замещена другим вариантом, который, в свою очередь, также обречен на невыполнение самой логикой процесса.

И в широкой, и в профессиональной прессе, к сожалению, часто звучит мнение: новая программа вооружения принята вследствие провала старой. Это совершенно неверно –  новая программа принимается потому, что пришло время ее принять, в России положено принимать программу вооружения раз в пять лет. А поскольку разработка новой программы начинается за несколько лет до окончания первой половины предшественницы, разработчики фактически не имеют возможности учесть  результаты ее исполнения. Как это сказывается на качестве российских программ вооружения, думается, не нужно объяснять, результаты видны невооруженным глазом, несмотря на традиционный занавес государственной тайны. Возможно, еще и поэтому власти сочли целесообразным не привлекать внимание к факту утверждения новой госпрограммы вооружения – в сложившихся условиях это ведь может повредить политическому рейтингу.

В аспекте целесообразности или целеполагания новая программа вооружения также представляется достаточно «мутной». Как известно, ее основным целевым показателем является доля новой техники в Вооруженных силах, которая к 2016 г. должна составить 30%, а к 2020 г. – 70%. Обоснованность этих показателей, не говоря уже о возможности их достижения, выглядит весьма сомнительно, если учесть высказывание бывшего тогда заместителем министра обороны Владимира Поповкина, заявившего в интервью «Военно-промышленному курьеру» 2 марта и повторно –  «Известиям» 11 марта, что в России «доля современных средств в парке вооружения и военной техники по стратегическим ядерным силам составляет около 20%, а по силам общего назначения не превышает 10%. Для сравнения: в армиях ведущих зарубежных государств эта доля составляет 30–50%».

Если его данные о ситуации в армиях ведущих стран мира верны, то выходит, что уже к 2016 г. Россия должна будет достигнуть их уровня, а к 2020 г. – существенно превзойти его. Судя по всему, ни у кого из разработчиков российской программы вооружения на 2011–2020 гг. и госчиновников, ее проталкивавших или утверждавших, не возник простой вопрос: почему все-таки в ведущих странах мира доля новых вооружения и военной техники не превосходит 50%? И не надорвется ли Россия в гонке за этими 70% к 2020 г.?

Тут уместно напомнить, что ведомственный орган печати Минобороны еще в декабре прошлого года шел гораздо дальше и утверждал, что усилия министерства «направлены на реализацию поручений Президента Российской Федерации по доведению доли современных образцов вооружений к 2015 г. до 30%, а к 2020 г. – до 70–100%», что «позволит Вооруженным Силам нейтрализовать любые военные угрозы Российской Федерации и стать реальным государственным инструментом активной политики в зонах ее приоритетных интересов».

Доложенные президенту Медведеву вице-премьером Сергеем Ивановым 17 мая беспрецедентные в новейшей российской истории меры дисциплинарного воздействия за срыв реализации гособоронзаказа 2010 г. в отношении ряда директоров крупнейших предприятий ОПК и военных чиновников Минобороны – назревший шаг в нужном направлении, но совершенно недостаточный. Целиком систему менять надо – мутную на прозрачную.

В.Б. Зацепин – старший научный сотрудник лаборатории военной экономики