Егор Гайдар об изменении политической, экономической и бюджетной ситуации в случае падения цен на нефть и о реформе монополий

- Сейчас обозначены и существуют две экономические стратегии: жить по средствам, тратить столько, сколько зарабатываем, и максимально отсекать приток валюты, получаемый благодаря "нефтяной ренте", - это, скажем так, илларионовская стратегия. И есть еще одна, условно говоря, правительственная, предполагающая, что, конечно, надо жить по средствам, но есть еще и реформы, на которые надо тратить деньги, которые у нас есть сейчас. В чем теоретические плюсы и минусы обеих программ и их практическая осуществимость в нынешней ситуации?

Они, в общем, теоретически очень разные. Но когда дело доходит до бюджетного процесса реального, они оказываются достаточно схожими, хотя и с некоторыми различиями. Я думаю, что если бы бюджет разрабатывал Андрей Илларионов, то у нас размер планового бюджетного профицита был бы больше, а непроцентные расходы - меньше. Но в рамках реального политического процесса, где все зависит не от одного конкретного человека, а от расклада сил в Думе, баланса интересов в правительстве, проблем других реформ, получился бы бюджет, который ориентирован на то, чтобы жить по средствам, предполагает профицит и вместе с тем некоторые средства на проведение реформ. Я думаю, что так дальше нам и надо действовать.

Самое разумное вложение сегодня в России – это не вложение в инфраструктуру, в строительство мостов, самое разумное вложение – это вложение в проведение тех реформ, которые необходимы для улучшения общего инвестиционного климата. Скажем, я убежден, что вложения в судебную систему, которая с течением времени, можно надеяться, будет работать более или менее эффективно, неизмеримо важнее, чем строительство любого тоннеля или моста.

- Но возможность проведения такой политики связана с благоприятными ценовыми факторами, имеющимися сейчас. Между тем можно прогнозировать, что ситуация будет меняться, и она уже меняется. Что будет тогда?

Тогда придется менять акцент реформ. Ведь реформа реформе рознь. Есть реформы, требующие денег (как судебная реформа - там действительно в первую голову необходимы существенные деньги, чтобы судебная система была независима от региональных властей, чтобы судьи получали прилично), а есть реформы, которые денег никаких не просят, более того - деньги экономят. По странному стечению обстоятельств, эти реформы в условиях высоких цен на нефть почему-то очень слабо продвигаются. Вот, скажем, правительство, в общем, активно обсуждало вопрос о программе реструктурирования бюджетных расходов. Есть масса направлений, где бюджетные средства очевидно тратятся неэффективно. Подготовлен был довольно большой круг документов и предложений. Но так как сейчас правительство не находится под мощным давлением нехватки денег, то разговоры в общем идут, поручения даются, но по программе сокращения расходов в основном ничего не сделано (у меня сейчас лежит справка большая по этому вопросу). И, к сожалению, пока не будет мощного давления со стороны, ограничения доходов, скорее всего, не будет.

Ну, что ж говорить - реформы ведь в первую очередь проводятся не тогда, когда кому-то захотелось, а тогда, когда нет возможности их избежать. И если будут более низкие цены на нефть, - а я убежден, что для России цена на нефть $18 за баррель гораздо плодотворней, чем цена $25 (я могу обосновать это), - то без всякого давления надо будет давать ответы и смотреть, как мы тратим деньги на дорожное строительство, что у нас такое бюджетная сфера, почему у нас до сих пор не переведено на бюджетное исполнение реальное финансирование частей и подразделений Министерства обороны? Что у нас делается в области финансирования образования и здравоохранения, насколько эффективны закупки лекарств, и многое-многое другое. И тогда, соответственно, придется менять акценты - с тех реформ, которые требуют больших денег, на те реформы, которые позволяют эти деньги экономить, и уже в той мере, в какой они позволяют их экономить, тратить их на то, что требует денег.

..... Раз уж заговорили о нефтяных ценах, то в продолжение этой темы два сюжета.

На мой взгляд, как я уже сказал, вариантом мечты для нас было бы колебание в ближайшие год-два цены нефти с постепенным снижением до $15 за баррель. Параллельно постепенно увеличивать жесткость экономической системы и снижать зависимость экономики от нефтяных монополий. Но беда в том, что нас мало кто спрашивает, чего мы хотели бы. Это тот рынок, на котором, как все уже поняли, очень мало что можно прогнозировать. В этой связи возникает вопрос, в какой степени российская экономика сейчас является устойчивой для катастрофического снижения цен на нефть? Для снижения до уровня ее 1998 года - 6-7 долларов за баррель. Я моделирую вариант 10-12 долларов. Что исключить нельзя.

Конечно, такое катастрофическое падение цен будет очень серьезной нагрузкой на российскую политическую систему и на российскую экономическую систему и создаст существенно иную политическую и экономическую ситуацию. Конечно, управлять Россией в условиях $12 за баррель - это совсем другая история, чем управлять Россией в условиях $25 за баррель. Это далеко не будет так бархатно, комфортно. Тем не менее, на мой взгляд, сегодня наша экономика в гораздо меньшей степени уязвима для подобного рода динамики, чем она была в 1997-1998 годах.

Сейчас, к счастью, у нас нет значительного короткого рублевого номинированного долга, у нас нет присутствия нерезидентов значительного на этом рынке, у нас нет уязвимости банковской системы к изменениям курсовой политики, и в этой связи у нас абсолютно развязаны руки при реакции на изменение цен. И если Центральный банк будет действовать разумно, то реакцией на радикальное падение нефтяных цен будет немедленное изменение курсовой политики. Просто в соответствии с рынком проводится масштабная девальвация рубля, она, конечно, вызывает всплеск инфляции, которая обесценивает непроцентные расходы. Страна, в общем, у нас привыкла жить в условиях инфляции около 20%, поэтому 10% инфляции катастрофой не будут. У нас происходит компрессия непроцентных расходов, снова падает реальный курс рубля, снижается импорт и устанавливается более или менее сальдо торгового баланса. Кроме того, вы прекрасно понимаете, что если будут цены на нефть $10-15, то мы не ставим вопрос о списании долга, а ставим вопрос о его реструктурировании, о чем можно будет договориться очень быстро.

Это другая ситуация, конечно, существенно более жесткая, но катастрофического развития событий в этом случае я не ожидаю. Плюс к этому еще учтите, что у нас сейчас более сильное правительство, более сильный президент, большая возможность адаптации к новым условиям организационная, меньшая угроза саботажа всего происходящего со стороны думского большинства.

Если цена на нефть опускается ниже $18,5. В бюджете есть некоторый набор резервов. Есть переходящие остатки 2001 г. и, в принципе, можно провести решение, что часть резервов, которые распределены главным бюджетополучателям, но не использованы, не сохраняется на следующий год, а централизуется... Если цена оказывается ниже $18, то тогда - да, это некоторые дополнительные решения, большая жесткость. На самом деле бюджет работает, его можно контролировать, поэтому к цене в $18 за баррель при некотором ужесточении политической воли бюджет вполне можно адаптировать. Это набор вполне понятных решений. Если цена уходит ниже $18 – это серьезные проблемы для бюджета, если уходит ниже $15 - это уже другая ситуация.

Если говорить о реформировании естественных монополий, то в "Газпроме" я пока не вижу серьезного реалистичного сценария даже таких назревших реформ, как увеличение контроля со стороны компании за своими собственными финансовыми потоками, своими активами, обеспечение некоторой прозрачности происходящего, равных условий, равного доступа к трубе. Требуются совсем элементарные вещи. Скажем, если бы во главе "Газпрома" была команда, которая все это может сделать...Это самая простая вещь, это не реструктурировать РАО ЕЭС. При наличии воли и понимания это можно сделать административно. Не нужно сложных законов, сложных переговоров с губернаторами.

Реформу МПС я начал бы с самых простых вещей. Есть 2 миллиона сотрудников, которых, совершенно очевидно, нужно сокращать. Есть огромная социальная сфера, которая не очень эффективно используется и должна быть передана местным органам власти, профильным министерствам. Есть куча путей, которые крайне мало используются и могут быть выведены из оборота с экономией. Совершенно непонятно, как расходуются инвестиционные фонды: если министерство серьезно обсуждает вопрос о строительстве моста на Хоккайдо, на Сахалин, ясно, что там с деньгами не все в порядке, что там крайне непрозрачная бухгалтерия. До сих пор не совсем понятно, кем там предоставляются скидки. Не надо никакой безумной, радикальной, экспериментальной реформы. Надо сначала навести порядок со всем этим, а потом думать, отделять рельсы от подвижного состава или нет.

Реформа РАО ЕЭС более вероятна, чем других естественных монополий. Но есть проблема: реструктурировать РАО «ЕЭС России» и с политической, и с организационной точек зрения неизмеримо сложнее, чем "Газпром" и МПС. "Газпром" и МПС – федеральные структуры по своей природе. Там нужно просто иметь соответствующую команду и поддержку правительства. А РАО ЕЭС - структура регионализированная. Здесь надо провести 80 битв в 80 регионах, в каждом из которых свой собственный расклад между потребителем, губернатором, законодательным собранием и самим менеджментом РАО. И все эти 80 битв надо выиграть. Да плюс к этому нужно провести изменение федерального законодательства, которое прямо противоречит интересам и губернаторов, и крупных потребителей. Для этого нужно создать политическую коалицию.