Три тезиса Гайдара об отношениях России с Западом

Аннотация
Отношения с Западом, которые в связи с войной в Чечне, кредитной линии МВФ, антироссийских публикаций в прессе и пр. стали одним из ключевых вопросов российского внутриполитического пейзажа, в особенности предвыборно-президентского, требуют от правых партий, объединившихся в "Союз правых сил", всегда последовательно "прозападных" в своих экономических и политических программах, четких и внятных деклараций, способных вернуть обывателю крайне для него существенное ощущение реальности. Понимая это, за две недели до парламентских выборов главный праволиберальный идеолог российской современности Егор Гайдар, вместе с соавторами экономической программы "Союза правых сил" Евгением Ясиным и Алексеем Улюкаевым дали специальную пресс-конференцию, посвященную "западному вопросу".

Первый важнейший тезис, который сформулировал Егор Гайдар, заключается в том, что западничество как таковое не есть вопрос тех или иных отношений с западными странами либо с западными лидерами. Западничество есть последовательное проведение такой политики, которая способствует формированию в России базовых западных экономических и политических институтов, гарантирующих развитие в России гражданского общества, либеральной экономики и прав и свобод граждан. Однако приведем вступительное заявление Егора Гайдара полностью:

"Мы известны в нашей стране и за рубежом как последовательные западники, то есть сторонники западного развития России. Учитывая, что отношения наши с Западом сейчас складываются мягко говоря не идеально, мы хотели бы объяснить, что мы понимаем под западничеством. В свое время Чаадаев говорил, что Россия не должна ни преклоняться перед Западом, ни ругать Запад - Россия должна стать Западом. В этой связи западничество для нас отнюдь не означает, что Запад всегда прав в своих отношениях с Россией, тем более - что западные лидеры всегда правы в своем отношении к России. Это далеко не так. Это просто значит, что Россия объективно, не для того, чтобы угодить Западу, а для себя самой, заинтересована в том, чтобы сформировать у себя базовые западные институты, в первую очередь гарантирующие гражданские права и свободы.

Конечно, в последнее время отношения России с Западом сильно ухудшились. Тому есть две серьезные причины. Первая из них - то, что Запад, западное общественное мнение, западная пресса стали активно использоваться в российской внутриполитической борьбе в качестве мощного оружия, которым одна из противостоящих группировок считала возможным ударить другую. Это очень здорово повредило репутации России в мире. Второе - события в Дагестане и в Чечне, которые не были адекватно поняты западным общественным мнением, и интерпретируются как продолжение чеченской войны 1994-96 годов, хотя природа их совсем другая.

В этой связи реальное ухудшение отношений - это уже произошедший факт и вряд ли оно может быть обращено вспять до следующих президентских выборов. Базовые факторы останутся теми же - очевидно, что война компроматов будет продолжена и не будет работать на создание благоприятной репутации России. Очевидно, что фундаментальные и важнейшие реформы в течение ближайшего полугода не будут проведены, и к сожалению ясно, что события в Чечне не завершатся в течение нескольких дней и месяцев. Это объективное охлаждение. Отсюда - вполне понятное беспокойство о возможной изоляции России".

Тему "особого предназначения" России, риторически разрабатываемую как политической элитой, так и прессой, правые решительно отвергают. Державный пафос единственного связующего звена между Западом и Востоком им кажется лишенным основания. Напротив, правые объясняют рождение таких идей внутренней леностью и попыткой дешевого самооправдания. Гайдару вторит Евгений Ясин:

"Национальные интересы России требуют, чтобы она была частью западного сообщества, западной цивилизации. В тирадах же многих политиков о том, что у России своя особая стать, заключена большая опасность. Есть две платформы: западная - с рыночной экономикой и гражданскими институтами - и коммунистическая. Третьей платформы нет. Все остальное - потакание своим собственным слабостям. Важно, чтобы мы не поддались соблазнам выдать за свой особый путь собственную отсталость, феодальные пережитки и леность".

Ту же мысль сформулировал в статье "Правый поворот" (http://www.polit.ru/documents/147910.html) Алексей Улюкаев:

"Обе фракции (западники и антизападники - Полит.Ру) согласны в главном: магистральная дорога человечества пролегает где-то помимо нашей Родины, и те, кто живет в России - не совсем то же, что и прочие люди. Разнятся только оценки этого факта. Правые решительно рвут с этим воззрением, которое не имеет ничего общего ни со здравым смыслом, ни с самосознанием нашего народа. Особый путь не у России, а у тех, кто толкает ее в сторону от здравого смысла, от истории, от цивилизации".

Гайдар отвечает так:

"Когда мы говорим о западничестве, мы меньше всего говорим о географии. Просто Европа оказалась точкой развития своеобразного феномена мировой истории, который называется - развитое гражданское общество, послужившее основой трансформации всей жизни на земле на протяжении последних двух веков. Эта концентрация человеческой свободы и инициативы, которая была создана сложно выросшим европейским обществом - это то, что изменило мир, и то, к чему мы вынуждены приспосабливаться тем или иным образом. И для России это вопрос не географический, не вопрос места. Это вопрос - способна ли Россия создать у себя такой же набор институтов, который позволяет ей рассчитывать на органическое развитие, который подключает интересы миллионов и десятков миллионов людей к вопросу поиска эффективных инноваций? В рамках социализма ответ прямо противоположный - мы полностью устраняем элементы гражданского общества, концентрируем все ресурсы в руках государства и пытаемся копировать технологические нововведения Запада - вот ключевая суть развилки".

Так Гайдар подходит ко второму важнейшему тезису проблемы российско-западных отношений:

"Вопрос о "месте" России - это вопрос о том, готовы ли мы сформировать общественные институты, основанные на основе собственности и правах человека, которые могут быть единственной базой в борьбе России за место в ХХI веке".

Гайдар не считает, что России реально угрожает политическая и экономическая изоляция. Во-первых, по словам Гайдара, после президентских выборов Запад так или иначе будет вынужден строить отношения с Россией. Во-вторых, как уже дал понять Гайдар, Запад есть в большей степени политико-экономическое понятие, нежели конкретно географическое. Следовательно, проблему следует формулировать иначе - может ли Россия сама изолировать себя от Запада?

Третий тезис Гайдара - основная опасность в том, чтобы Россия сама не выбрала путь изоляции от Запада:

"Повод для беспокойства есть только один - чтобы Россия на протяжении следующего полугода сама так не обиделась на Запад, сама бы не встала в подростковую позу, чтобы эта инерция антизападнической риторики, которая сегодня, к сожалению, в довольно высокой моде в Москве не задала бы очень опасный долгосрочный тренд отношения самой России к Западу. Есть угроза, что Россия сама выберет путь изоляции, что крайне опасно для мира и в первую очередь для России".

На вопрос "Полит.Ру" о стиле и содержании имеющей отношение к проблеме публичной риторике Путина и Гайдар, и Ясин дают понять, что пока позиции президент-кандидата по основным политическим и экономическим вопросам не были четко сформулированы: "Путин вообще-то пока говорил очень мало. Мы пока ничего про него не знаем. Его экономическая программа не заявлена", - говорит Ясин.

Эту настороженность проявляет и Гайдар: "Первый вопрос - вопрос электоральной эффективности. Второй - вопрос эффективности такой риторики уже после выборов. Очевидно, что с электоральной точки зрения риторика Путина весьма эффективна. И очень важно, чтобы эта электоральная эффективность не превратилась бы просто в эффективность". Впрочем, Гайдар подчеркивает, ровно то же самое может быть заявлено и Западу, также использующему российский вопрос в своих предвыборных делах.

Существует представление о том, что весь российский социум объединился в страсти "вменить" премьер-министру и президент-кандидату Путину свои собственные представления о мировом и внутриполитическом устройстве, разные в каждом конкретном случае, превращая тем самым Путина в некую копилку всеобщих общественных надежд. В некоторой степени это так и было до определенного момента (начало-середина октября). Сейчас же ситуация выглядит иначе - та часть общества, которую в России исторически принято считать праволиберальной, не разговаривает с премьер-министром либо о нем в терминах "вменения надежд". Отдавая себе отчет в "электоральной эффективности" занятой премьер-министром риторической позиции, она просто напряженно ждет.