Экономический рост и реформы естественных монополий

С этой позиции цифры, показывающие динамику инфляции, внушают достаточно много опасений. Это, видимо, на сегодняшний день единственное, но весьма существенное облачко на благополучном пейзаже нашей российской экономики. Для профессионального анализа совершенно очевидно, что эта инфляция имеет монетарный характер. Об этом говорит динамика показателей денежного обращения, прежде всего динамика М2, которая в 2000 году выросла на 60 процентов, в 2001 году - на 40 процентов. Сергей Михайлович Игнатьев в своем интервью сказал, что мы собираемся сдерживать рост динамики этого показателя на уровне 25-28 процентов в текущем году и что это обеспечит уровень инфляции, который предусмотрен в бюджете - 12-14 процентов. Но я более пессимистичен. Думаю, что инфляция будет выше. Вклад естественных монополий, в одной из которых я сейчас работаю, в другой работал на предыдущем этапе, в уровень этой инфляции достаточно незначительный. Но, проводя политику постепенной девальвации национальной валюты, просто невозможно не покупать соответствующие объемы валюты, продаваемой в соответствии с законом об обязательной продажи валюты. Причем продаваемой, практически, напрямую Центральному Банку, поскольку это происходит в рамках валютных аукционов, на валютной бирже, а не через банковскую систему. В результате, автоматически, происходит рост денежной базы, денежной массы. Можно, наверное, было бы говорить о том, что за динамику курса и за инфляцию прежде всего отвечает Центральный Банк. Но, очевидно, что это согласованная с правительством политика. Они вместе и разделяют реальную ответственность за нее. Хотел бы обратить ваше внимание также на то, что в этот период проявились очень важные структурные характеристики нашей экономики. Собственно говоря, это произошло на протяжении, конечно, не трех, а десяти лет. Наша экономика сегодня - это открытая экономика. Экспорт и импорт в сумме дают больше половины валового внутреннего продукта. При этом, судя по сальдо торгового баланса - это успешная открытая экономика. Сальдо положительное, более того, и в текущем году оно, очевидно, будет положительным на уровне где-то 40 миллиардов долларов. Вместе с тем всем очевидно, что это одностороннее развитие, поскольку доля топливно-энергетического сектора в экспорте составляет больше половины. Доля этого же топливно-энергетического сектора во всей экономике около 20 процентов, в инвестициях - свыше 30 процентов. Если мы просуммируем инвестиции естественных монополий, государственного сектора и топливно-энергетического, то очевидно, что те, кто может получать первичные доходы от производства и экспорта топливно-энергетических ресурсов или перераспределять с помощью налоговой системы в свою пользу, именно эти сектора российской экономики сегодня осуществляют инвестирование. Отсюда следует еще один вывод, о котором надо сказать отдельно: не происходит полноценного финансового посредничества между формированием сбережений и инвестиций. То есть инвестируют только те, кто имеет право некой "первой руки" на финансовые ресурсы, на денежные потоки. Нужно отметить и то, что энергоемкость экономики фактически не снижается, но с ростом ВВП формально этот показатель в расчете на рубль валового внутреннего продукта стал лучше, чем в предыдущие годы. Это связано, скорее, с динамикой именно ВВП, а не с качественными изменениями в энергопотреблении. Надо отметить, что в начале текущего года мы видим вполне адекватную связь: падение или, вернее, пауза в экономическом росте, в динамике ВВП сопровождается также снижением объема потребления, например, электроэнергии в российской экономике.

Производительность труда у нас также растет медленно, она остается на уровне порядка 25 процентов от американского уровня. Все в этой области грустно, особенно в условиях, когда и реальная заработанная плата, и реальный курс растут темпами более высокими, чем производительность труда. Если бы не это, то можно было бы говорить о том, что, довольно низкие социальные расходы и уровень заработанной платы создают определенную базу для конкурентоспособности. Но если мы обратим внимание на динамику этих показателей, то придем к выводу, что базовый, реально влияющий на конкурентоспособность фактор, то есть уровень производительности труда, не меняется должным образом.

Сейчас, достаточно часто, с легкой руки Андрея Николаевича Илларионова, конкурентоспособность характеризуется с помощью показателей реального курса рубля, соотношения между номинальным и реальным курсом, покупательной способностью рубля, внутренним и номинальным курсом. Это действительно очень важные показатели. Я хотел бы обратить внимание на то, что действительно происходит укрепление рубля в реальном исчислении при номинальной девальвации, постоянно поддерживаемой скупкой валюты, которую производит Центральный Банк. Но при этом отношение номинального курса - рубль к доллару США - и к паритету покупательной способности остается свидетельством выгодности в настоящее время, как бы покупать внутри, а продавать на экспорт, именно за счет этого диспаритета между ППС и реальным курсом. Собственно говоря, номинальным курсом и живет российская экономика. При этом названное соотношение по топливно-энергетическому комплексу гораздо более благоприятно для экспортеров, чем в каком-либо другом секторе экономики, о чем свидетельствуют последние цифры.

Еще раз о финансовом посредничестве. Реально располагаемые денежные доходы населения выросли в прошлом году почти на 6 процентов, сбережения населения - на 32 процента, соответственно объем денежной массы по отношению к ВВП - медленно, но увеличивается. Но, тем не менее, мы видим, что наша финансовая система неадекватна задачам перераспределения этих финансовых ресурсов, трансформации сбережений в инвестиции. Я был бы рад услышать о том, что у нового руководителя Центрального Банка есть планы интенсификации банковской реформы или каких-то преобразований в этой области. Простое введение международных стандартов финансовой отчетности (на что, по моей оценке, не требуется нескольких лет, а достаточно будет одного года, и к концу 2002 года можно потребовать составление отчетов в российских и международных стандартах за предыдущий 2001 год плюс тот, который будет сделан к акционерным собраниям банков) позволит достаточно быстро увидеть реальную картину состояния активов наших банков. Я боюсь, что примерно до половины банков окажутся у нас с отрицательным капиталом, с отрицательными активами и так далее.

Остановлюсь на факторах экономического роста, которые обеспечивали этот рост в последние три года. Это рост инвестиций в основной капитал, рост платежеспособного внутреннего спроса, динамика внутреннего спроса в процентах к приросту ВВП. Показатели демонстрируют, что инвестиционный спрос в значительной степени стимулировал платежеспособный потребительский спрос. Кроме того и несколько факторов искусственного поддержания конкурентоспособности. Глубокая девальвация 1998 года продолжена поддерживающей постоянной девальвацией с целью снижения номинального курса рубля и сдерживания реального курса рубля. К этому добавляется противоречивая политика в отношении сдерживания роста цен и тарифов естественных монополий. Об этом я буду говорить более подробно. В целом, можно сделать вывод о том, что рыночный механизм в России адекватно среагировал на импульсы кризиса. Пройти первый кризис и выйти на экономический рост без ломки механизма рыночной экономики, который был создан к 1998 году - это очень важный момент в нашей экономической истории и вообще в развитии России. Экономический рост обеспечен рыночными механизмами, и определенная пассивность и бездеятельность правительства непосредственно после 1998 года, как и Центробанка позволили, с одной стороны, рублю упасть ниже, чем это можно было ожидать по номинальному курсу, но, вместе с тем, дали старт для работы чисто рыночных механизмов. Сложилось удачно, но с другой стороны, это чревато тем, что на инерцию сложившегося механизма, инерцию сложившейся политики, непротивление злу насилием у нас полагаются избыточно. И импульс, заданный послекризисным развитием, уже затухает, о чем говорят и показатели исчерпания эффекта девальвации. В целом прогноз на 2002 год благоприятен.

Итак, естественные монополии. В этой области наконец-то от разговоров о необходимости их реформирования, переходим к определенным решениям, к делу. Но давайте постараемся оценить ситуацию, из которой мы начинаем переход к преобразованию в области естественных монополий. Я не буду говорить о железных дорогах, о Министерстве путей сообщения - это не моя сфера. Поэтому начнем с газовой отрасли. Фундаментальным фактом является то, что производство природного газа происходит сегодня в России в основном на месторождениях с падающей добычей. Месторождение "Заполярное", которое было введено в конце прошлого года, практически последнее месторождение с относительно благоприятными природными условиями добычи и относительно низкой себестоимостью. Недавно Замминистра энергетики сказала о том, что на планируемом к разработке месторождении "Штокмановском" только себестоимость газа от месторождения до входа его в трубу будет составлять 30 долларов за тысячу кубометров. Я слышал и другие оценки, когда работал в Газпроме, еще более дорогие. Но возьмем даже этот уровень за критерий. Да, конечно, "Штокмановское" месторождение это Северный Ледовитый океан. Безусловно - это дорого. Но готова ли наша экономика к такому преобразованию уровня цен? Уже сегодня баланс газа в стране поддерживается, с одной стороны, благодаря тому, что мы экспортируем газ и именно поэтому Газпром, в основном Газпром, имеет существенные финансовые ресурсы для того, чтобы вкладывать деньги, капитальные вложения и в транспортировку, и в добычу. Наши долгосрочные контракты предусматривают значительный рост объема экспорта, но даже если он будет, в зависимости от сценария экономического развития в Европе, не столь уж велик и останется на уровне 120-130 миллиардов кубических метров, даже в этом случае потребуется импорт газа для балансирования положения на внутреннем рынке. Что и происходит сегодня. Из Туркмении, Узбекистана, Казахстана газ импортируется, причем они не готовы продавать этот газ дешевле 40 долларов за тысячу кубометров. Сегодня цена внутреннего рынка - это 19 долларов. Можно сделать совершенно обоснованный вывод, что мы в ближайшее время будем вынуждены, исходя из вышесказанного, перейти к совершенно другому уровню цены газа во внутренней экономике. Отсюда будет, видимо, и рост остальных затрат, прежде всего в электроэнергетике, в которой на 60 с лишнем процентов топливные ресурсы обеспечиваются именно поставкой природного газа. При этом ситуация в европейских странах меняется в зависимости от сценария экономического роста, но также и от целенаправленных усилий Европейского союза, от введения газовой директивы. Предприняты серьезные меры для снижения цены газа на внутреннем европейском рынке. Давление, в основном, будет перенесено на поставщика газа, то есть на российских поставщиков, если они будут участвовать в экспорте газа. Будут требовать отмены различных, закрепленных в контракте, защитных мер - отмены оговорки о предназначении поставки, например, для определенного рынка или для определенной страны. Если же будет допущена к тому же и острая конкуренция между российскими поставщиками газа на европейском рынке, то мы с уверенностью можем сказать, что произойдет просто обвал цены. Насколько я понимаю, этого не будет. Газпром просто пустит, это моя личная позиция, в свои контракты других поставщиков газа и сохранит систему с одним экспортером.

Не менее сложная ситуация складывается и с электроэнергетической промышленностью. Уровень средних тарифов на электроэнергию и их сопоставление показывают, что сегодня из стран СНГ наиболее дешевая электроэнергия именно в России. На основе данных Госкомстата было проведено сравнение уровня тарифа декабря 2001 года к соответствующим периодам, начиная с 1980 года. Мы здесь видим, что первый скачек в электроэнергетических тарифах приходится только на начало 90-х годов, когда произошла, во-первых, определенная либерализация в целом в экономике, во-вторых, все расходы на так называемую инвестиционную составляющую в электроэнергетике стали переносить на электроэнергетический тариф для поддержания уровня капиталовложений. Я не знаю, как Министерство финансов при Егор Тимуровиче Гайдаре боролось за вычеркивание из федерального бюджета инвестиционных расходов на электроэнергетические объекты, я это точно делал. Потому что я считал неправильным, когда стройки идут за счет федерального бюджета, причем федеральный бюджет не в состоянии контролировать, как именно расходуются эти средства. Но включение инвестиционной составляющей в тариф считал оправданным, хотя естественно понимал, что будет его рост, и необходимо определенное регулирование. В дальнейшем тариф на протяжении очень длительного периода рос темпом ниже, чем увеличивалась в целом инфляция по промышленной продукции. Причем на протяжении периода 1995-1997 гг., а может и 1998 года, тариф был просто заморожен в номинальной величине. И только в последние годы произошло некоторое увеличение тарифа более высокими темпами, чем в целом динамика цен по промышленной продукции. Если мы сравним динамику цен в целом в топливно-энергетической промышленности по отдельным энергоносителям, по газу, мазуту и так далее, мы увидим, что уголь за последние годы дорожал быстрее всего, газ отставал от этого процесса, а индекс тарифов по электроэнергии был где-то на среднем уровне и ниже, чем по мазуту и углю. То есть никакого опережения в росте цен на электроэнергию в этот период не наблюдалось. Но отсюда и результаты с капитальными вложениями. Мы видим постоянное затухание капиталовложений в электроэнергетику. С этим мерились, поскольку есть большие избыточные мощности, которые задействованы не на 100 процентов, не даже на 80 процентов, но надо внимательно посмотреть на состояние этих мощностей. Смогут ли эти мощности в случае действительно серьезного продолжения экономического роста в России обеспечить нашу страну, нашу экономику электрической энергией. Это вопрос для дискуссий. Оценка РАО ЕЭС заключается в том, что после 2005 года мы должны столкнуться с достаточно быстрым выбытием мощностей в силу их износа на фоне роста цены за газ. Сжигание газа на целом ряде наших старых электростанций становится экономически неоправданным ни при каких тарифах. Если мы топливную составляющую учтем, то у нас начинается выпадение мощностей просто по экономическим причинам - они не конкурентоспособны.