Политика ускоренного развития экономики России

Рассматривая экономическое развитие России с 1992 года по 2001 год, можно прийти к выводу, что существует некий "критический уровень" некого делового климата (включаю-щего инвестиционный климат, макроэкономическую ситуацию и конъюнктурные ожидания), ниже которого происходит затухание экономической активности, а выше которого происхо-дит рост экономики и инвестиций. Так, самоподдерживающееся затухание экономической активности происходило с 1994 по 1998 годы. Но, исходя из того, что с 1999 по 2001 год экономика России обнаруживала явную способность к самоподдерживающемуся росту, можно было бы предположить, что этот "критический уровень" делового климата эконо-микой России уже пройден. Однако снижение темпов экономического роста в конце 2001 го-да, а также очевидные проявления рецессии в начале 2002 года заставляют в этом усомнить-ся. Какие именно факторы делового климата порождают наибольшие сомнения?

1. Проблемы экономического роста в России.

В отношении рецессии 1994-1998 годов, очевидно, что самые главные (критические) препятствия для экономического роста создавали ошибки государства в бюджетной сфере и денежной политике. На примере России (и не только России) можно видеть, что макроэко-номическая ситуация и экономическая политика властей имеют решающее значение для эко-номического роста (по крайней мере, для стран со слабой экономикой), а остальные условия обычно подтягиваются вслед за ростом, либо ухудшаются вслед за падением экономики.

Причина этого, вероятно, в том, что для устойчивого развития необходимо доверие субъектов экономики к макроэкономической политике власти, а также положительные оценки перспектив развития внутреннего рынка. Главные экономические ошибки перио-да 1994 -1998 годов были связаны, во-первых, с чрезмерным усилением рубля (следствием "голландской болезни" - проблемы, которая начала осознаваться недавно), во-вторых, со сверхдоходностью ГКО-ОФЗ (которая поглощала львиную долю инвестиционных ресурсов и даже оборотных средств предприятий) и, в-третьих, с беспрецедентным денежным сжатием. Все эти ошибки привели к сворачиванию экономики, породили кризис неплатежей предпри-ятий, бюджетный кризис и серьезное обострение социальных проблем.

Девальвация 1998 года сыграла роль самой настоящей "шоковой терапии" для россий-ской экономики. В 1999 году произошла маленькая (почти незамеченная) финансовая рево-люция в реальном секторе - сумма прибылей превысила сумму убытков, причем прибыли имели тенденцию к увеличению, а убытки - к снижению. То есть, реальный сектор эконо-мики России в целом стал прибыльным. Это положило бесславный конец начавшим было развиваться теориям о том, что весь реальный сектор России производит, якобы, отрицатель-ную добавленную стоимость (и существует за счет неявного кредитования со стороны сырь-евых отраслей). Мы увидели, как восстановление неискаженных ценовых ориентиров в условиях уже почти рыночной экономики привело к быстрому оздоровлению всех сфер экономической жизни. Практически ушла в прошлое проблема неплатежей, снизились до минимума объемы бартерного и вексельного оборотов. В течение 1999 - 2001 года россий-ская экономика не только восстановила докризисные объемы ВВП, но и показала устойчи-вые тенденции к росту. Реальные заработная плата в 2001 году превысила уровень начала 1998 года примерно на 20% (хотя реальные доходы населения в целом всего лишь восстано-вили утраченный после кризиса уровень). Все эти позитивные тенденции, при общем сниже-нии инфляции, во многом можно отнести на счет позитивного влияния денежной политики Банка России. В актив Правительству можно отнести улучшение собираемости налогов, существенное повышение доходов бюджета, приведшее к профициту федерального бюд-жета в 1999 - 2001 годах, заметное усиление бюджетной дисциплины и, наконец, устранение проблемы недофинансирования из федерального бюджета (вместе с крайне сомнительной практикой налоговых зачетов).

Позитивное изменение делового климата стало фактом - вектор экономической ситуа-ции совершенно очевидно стал направленным на подъем национальной экономики, этот подъем продолжался 3 года и этот факт достаточно ясно осознавался субъектами экономики, став основой для инвестиционных планов. Это, впрочем, не означает, что политическая и де-ловая элита правильно понимали причины экономического роста и были готовы совместно проводить соответствующую политику. Скорее напротив, большинство документов Прави-тельства и комментариев экономистов до 2001 показывали обратное. Экономический рост вначале приписывали исключительно девальвации рубля, затем росту цен на нефть, а иногда объяснения носили и вовсе путаный характер. Только к 2001 году начало складываться понимание того факта, что экономический рост обусловлен самоподдерживающимся развитием внутреннего спроса.

Появились первые признаки понимания того, что одной из главных причин макроэко-номических проблем России является "голландская болезнь". Однако "голландская болезнь" при этом пока все еще понимается крайне упрощенно - просто как избыток валюты на ва-лютном рынке, порождающий завышение курса рубля. Но даже и в такой, упрощенной фор-ме, влияние "голландской болезни" не учитывалось при построении экономической полити-ки. Главной целью, по-прежнему (как и до 1998 года) выдвигалось снижение инфляции, причем это по-прежнему понимается, как чуть ли не самоцель экономической политики (предполагается, что роль государства на этом заканчивается, а остальное сделает "невиди-мая рука рынка"). Одним из инструментов этой политики снижения инфляции по-прежнему было укрепление реального курса рубля по отношению к доллару США.

Первым публично обратил внимание на чрезмерное укрепление курса рубля, по-видимому, Андрей Илларионов. Эконометрические методы, использовавшиеся Илларионо-вым для эмпирического расчета коэффициента, связывающего валютный курс и экономиче-ский рост (рост ВВП) не вполне убедительны, поскольку количество используемых им дан-ных явно недостаточно для вывода этих зависимостей. Тем не менее, построенная им зави-симость желательного отношения стоимостей потребительской корзины в разных странах от уровня экономического развития (ВВП на душу населения) кажется вполне адекватной, в том числе и потому, что опирается на хорошо известный, теоретически и эмпирически доказанный эффект Баласа-Самюэльсона.

По оценкам Илларионова, в 1999 - 2001 годах реальный курс рубля по отношению к доллару США вырос на 27%, по отношению к евро - на 36%, а реальный курс, взвешенный по основным торговым партнерам России, вырос на 68%, что критически сказалось на кон-курентоспособности российских товаров. Импорт потребительских товаров в 2001 год рос с темпами 40-60% и более, а импорт в целом в 2001 году вырос на 20%.

Особо отметим, что 2001 году рубль даже в номинальном выражении оказался стабильнее немецкой марки и евро. Это было бы прекрасным достижением, если бы эко-номика России хотя бы отдаленно приближалась к немецкой! Однако, проблема не только в том, что доллар - неподходящий ориентир для рубля. Проблема, скорее всего, в том, что ук-репление рубля не должно происходить быстрее роста ВВП (а скорее, даже реальных дохо-дов населения, в соответствии с эффектом Баласа-Самюэльсона).

Попробуем подойти к оценке зависимости экономического роста от валютного курса с другой стороны, чем это сделал Илларионов - оценим потери для роста ВВП Рос-сии в 2001 году от завышения валютного курса. Для этой оценки используем долю прироста совокупного спроса, удовлетворяемого за счет импорта. Если в 2000 году только 21% при-роста совокупного спроса удовлетворялся за счет импорта, то в 2001 году - уже 43%. Не-трудно подсчитать, что если бы в 2001 году сохранялись пропорции 2000 года, то рост ВВП был бы не 5%, а 8%. Илларионов приходит к близким цифрам на основе эконометрических методов (хотя и при недостаточных данных). Следует также согласиться с Илларионовым, что достижение этих показателей просто необходимо для экономики России, если мы плани-руем достижение среднеевропейского уровня развития в течение 10-15 лет. Приведенный расчет позволяет косвенно подтвердить выводы Илларионова, касающиеся коэффици-ентов, связывающих экономический рост в России с реальным курсом рубля. Хотя, следует сделать оговорку, что это касается только 2001 года.

2. Валютная либерализация и промышленная политика.

Главным симптомом голландской болезни является избыток иностранной валюты на валютном рынке страны (из-за экспорта значительной части добываемого сырья), что приво-дит к завышению курса национальной валюты, снижает конкурентоспособность не сырьевых отраслей экономики и тормозит экономический рост в целом.

В связи с этим, главная проблема, которую необходимо решить для нейтрализации ис-кажений, порождаемых "голландской болезнью" является стерилизация "лишней валюты", недопущение ее избытка на свободном валютном рынке. Возможности такой стерилизации со стороны Банка России (скупка лишней валюты на валютном рынке) очевидно ограничены (целевыми показателями денежной массы и инфляции). Поэтому, следует полностью согла-ситься с экспертами, считающими, что необходимы некоторые дополнительные меры - соз-дание резервного фонда федерального бюджета, ускоренная выплата долгов и т.д.

Тем не менее, эти меры представляются совершенно недостаточными. Наиболее адекватными мерами сегодня были бы меры по либерализации валютного обмена для российских предприятий. Необходимо сделать решительный шаг к полной конвертируемости рубля, устранив ограничения как для российских, так и для иностранных предприятий для конвертации рублей в доллары, а также смягчив ограничения на возможность хранить ва-лютные средства в иностранных банках. Очевидно, что и сегодня они могут это легко делать полулегальными методами, используя офф-шорные компании и трансфертное ценообразова-ние, но нужно вывести эти операции из тени, сделав их легальными.

Некоторые ограничения по капитальным операциям, которые, возможно, следовало бы сохранить, должны касаться только конвертации иностранной валюты в рубли при капитальных операциях (но не инвестиций, а именно конвертации). Хотя и здесь количество ограничений должно быть минимальным. Если провести подобную либерализа-цию, то с главным симптомом "голландской болезни" - избытком иностранной валюты, можно будет справиться без усиления государственного регулирования (искажающего ры-ночные ориентиры). Более того, можно предположить, что именно чрезмерное регулирова-ние конвертации рублей в иностранную валюту и обостряло эту проблему.

Однако, вопреки установившемуся упрощенному представлению, "голландская бо-лезнь" проявляется не только в завышении курса рубля, но также и в иных искажениях ры-ночных ориентиров. Норма прибыли в сырьевых секторах выше, а использование труда - ниже. Поэтому они вытягивают львиную долю инвестиций и лучшие кадры, но их развитие не порождает адекватного увеличения совокупного спроса. Следует также учитывать усиле-ние социального расслоения, а также то, что потребление 10% наиболее обеспеченной части населения ориентировано почти исключительно на импортные товары. Таким образом, "не-видимая рука рынка" тут бессильна (поскольку искажены ценовые ориентиры).

Необходима ли России для преодоления этих искажений сознательная промыш-ленная политика, либо мы можем полностью предоставить экономическую политику тем, кто располагает реальными финансовыми ресурсами - крупнейшим финансовым группам (возглавляемым "сырьеыми олигархами")?

Во-первых, очевидно, что интересы этих финансовых групп совсем не идентичны ин-тересам российской экономики. Во многих отношениях они ведут себя, как транснациональ-ные корпорации (каковыми они, обычно и являются). Тем не менее, это все же российские корпорации, получающие свои главные доходы в России и рассматриваемые во всем мире как российские юридические лица.

Во-вторых, следует учитывать, что сырьевой комплекс России - это реальность, от ко-торой невозможно избавиться (да и нецелесообразно). Его невозможно изолировать от ос-тальной экономики. Его также невозможно насильно заставить инвестировать в остальную экономику.

В-третьих, следует учитывать также ограниченность бюджетных ресурсов России для проведения промышленной политики. Перед бюджетной системой стоит множество совер-шенно иных проблем по обороне, поддержании правопорядка, социальной поддержке насе-ления, и оказанию обществу различных государственных услуг (включая образование и здравоохранение), причем эти задачи носят приоритетный характер по отношению к про-мышленной политике, необходимость которой неочевидна.

В-четвертых, широко распространенное заблуждение о том, что суть вопроса состо-ит в изъятии государством "природной ренты" и направлении ее на нужды развития не сырьевых отраслей, не выдерживает серьезной критики. В условиях рыночной экономики возможности такого изъятия "лишних" финансовых ресурсов из сырьевого сектора очень ог-раничены. Для сырьевых предприятий существует множество способов "допустимой само-обороны" - усложнение структуры, трансфертное ценообразование, завышающее расходы и занижающее доходы, оффшорные компании и так далее (не говоря уже о политическом лоббировании). В связи с этим, попытки изъять из сырьевого сектора "избыточные доходы" могут быть продуктивны только до какого-то предела.

Таким образом, для промышленной политики остается возможной единственная задача - убедить "финансово-промышленные группировки" (преимущественно сырьевые и экспортные) создавать вертикально интегрированные финансово-промышленные группы (наподобие южнокорейских "чеболей" или японских корпораций), инвестируя в экономику России. Эта задача - абсолютно реальна. Собственно, их даже и убеждать не нужно - они сами это уже делают. Почему же их инвестиции в не сырьевой сектор пока так малы? Потому что Правительство не пытается создать для этого необходимые условия, эко-номическая политика Правительства невнятна, а промышленная политика и вовсе отсутству-ет. Отсутствие промышленной политики лишает крупный бизнес необходимых ориентиров.

Наивно было бы полагать, что крупный бизнес сам способен выработать ориентиры промышленной политики - это значило бы думать "за государство" (для чего у частного бизнеса нет ни желания, ни ясных стимулов). Но не менее наивно было бы полагать, что крупный бизнес будет игнорировать промышленную политику государства (хотя и ясно, что внимание к промышленной политике всегда будет мотивировано собственными интересами).

Более всего же крупному сырьевому бизнесу для инвестиций в экономику России нужно доверие к экономической политике государства. И то, что этого доверия пока все еще нет - вина государства. В том числе, нужны уверенность в законодательстве, в макро-экономической стабильности, а главное - в позитивных перспективах развития внутреннего рынка России. Экспортные проекты, разумеется, также возможны, но в условиях развития протекционизма в мировой торговле они становятся все более рискованными.

Таким образом, промышленная политика для России абсолютно необходима, но не для государственного перераспределения ресурсов из сырьевого сектора в не сырье-вой, а для стимулирования капиталовложений в не сырьевой сектор - устранения ис-кажений рыночной конъюнктуры, вызванных "голландской болезнью".

3. Инвестиционный климат в России.

Если для краткосрочных перспектив развития экономики России решающее значение имеют макроэкономическая ситуация и деловая конъюнктура, то для долгосрочного роста определяющее значение имеют инвестиционный климат, включающий в себя долгосрочную макроэкономическую стабильность, стабильность законодательство (обеспечивающего права инвесторов), развитие деловой инфраструктуры (включая сферу финансовых, юридических и иных услуг), а также иные компоненты (финансовую и юридическую прозрачность компа-ний, обычаи делового оборота и т.д.).

При этом под долгосрочной макроэкономической стабильностью инвесторы понимают вовсе не численные значения годовой инфляции и даже не конкретные значения валютного курса. От этих показателей требуется только предсказуемость. Под долгосрочной стабиль-ностью, в первую очередь, понимается устойчивый экономический рост, причем чем он вы-ше, тем выше интерес инвесторов. При годовом росте в 3-5% интерес инвесторов умерен-ный, при росте в 8-10% он становится активным (инвестиции в точки роста - часть стратегий крупнейших корпораций). При нулевом или отрицательном росте интерес инвесторов вызы-вают лишь проекты, ориентированные на экспорт.
Таким образом, утверждения, что для инвестиций и долгосрочного роста необходима инфляция менее какой-то цифры (например, 10% в год или даже 15% в год) - абсолютно не-состоятельны, по крайней мере, для развивающихся стран, к которым можно отнести и Рос-сию. Для хорошего инвестиционного климата и долгосрочного роста абсолютно необходимы (хотя и не достаточны) экономический рост в краткосрочной перспективе и краткосрочные позитивные оценки деловой конъюнктуры.

В связи с этим, следует отметить принципиальную бессмысленность приоритетов экономической политики Правительств, которое сегодня на первое место ставит сни-жение инфляции и рост курса рубля. Такие приоритеты могут привести не к долгосрочному росту, а только к новому кризису, подобному кризису 1998 года.
В то же время, очевидно и то, что позитивные краткосрочные перспективы недостаточ-ны для долгосрочного роста. В число достаточных условий необходимо включить стабиль-ность и прозрачность законодательства, обеспечивающего защиту прав инвесторов, а также развитость деловой инфраструктуры, в которой центральное место занимают финансовые услуги (банковские и иные).

Среди сохраняющихся серьезных проблем особенно важны для долгосрочного экономического роста, можно выделить две - отсутствие реальных механизмов пре-вращения сбережений в инвестиции и отсутствие доверия к рублю, как к валюте в дол-госрочном плане.

Первая проблема является во многом следствием плохой банковской системы, доверие к которой было безвозвратно утрачено в 1998 году. Можно спорить о причинах, но результат несомненен - за 10 с лишним лет рыночных преобразований в России было зарегистрирова-но рекордное число банков, но так и не сложилось адекватной банковской системы, способ-ной аккумулировать сбережения и финансировать инвестиционные проекты. Сегодня на это способны буквально несколько банков, причем достаточный для инвестиционной деятельно-сти уровень активов имеют только два фактически государственных банка - "Сбербанк" и "Внешторгбанк".

Можно еще 10 лет потратить на дискуссии о национальной банковской системе, но совершенно очевидно, что без снятия ограничений на работу иностранных банков пол-ноценной банковской системы в России в течении этих 10 лет создано не будет.

Однако банковские депозиты - не единственный (и даже не главный) механизм трансформации сбережений в инвестиции. Известно, как минимум, еще два таких механизма - акции и облигации (со множеством вариаций, не говоря уже о паевых фондах и других по-добных). Наконец, страховые полисы во всем мире являются одним из главных механизмов сбережений, а страховые компании - крупнейшими инвесторами, составляющими очень серьезную конкуренцию банкам. Здесь также актуален вопрос о допуске иностранных стра-ховщиков на российский рынок. Но просто снятие ограничений для иностранцев ничего не даст, если не будут устранены проблемы с безопасностью сбережений и инвестиций.

В первую очередь, безопасности сбережений инвестиций существенно мешают препят-ствия законодательного характера. Собственники не чувствуют себя в безопасности, по-скольку законодательство не обеспечивает им этого чувства - законодательство о бан-кротстве, об акционерных обществах, о рынке ценных бумаг, уголовное и т.д. К этой же категории препятствий можно отнести коррумпированность правоохранительной и судебной систем, а также непрозрачность и коррумпированность власти в целом. Недостатки законо-дательной и правоприменительной систем порождают соответствующие настроения в обще-стве, правовой нигилизм представителей власти и неприемлемые в цивилизованных странах обычаи делового оборота. Это также серьезная помеха для экономического роста. Менее за-метны, но ничуть не менее важны препятствия, состоящие в неразвитости деловой инфра-структуры - транспорта, телекоммуникаций, сервиса. Например, очевидное лидерство Моск-вы и Подмосковья в деловой и инвестиционной активности во многом объясняется именно благоприятной деловой инфраструктурой.

Для обеспечения длительного и устойчивого экономического роста простого невмеша-тельства государства в экономику недостаточно, необходимо проведение определенной го-сударственной экономической политики, как минимум, устраняющей препятствия для инве-стиций, а, как максимум, активно их стимулирующей.

Одним из важнейших компонентов такой государственной экономической поли-тики может стать политика европейской интеграции. Эта политика, естественно, может рассматриваться только в контексте общей интеграции России в мировую экономику. Эта политика не исключает, а скорее, даже, предполагает активизацию сотрудничества с США, с Китаем, Индией, с арабскими странами, странами Латинской Америки, Японией и так далее. Речь, разумеется, не идет о каких-то геополитических шорах. Однако, следует ясно пони-мать, что во-первых даже деловая культура европейских стран не является пока единым це-лым. Во-вторых она сильно отличается даже от деловой культуры США (несмотря на ее бри-танские корни), не говоря уже об Японии. И, в-третьих, деловая культура Китая, Индии и арабского мира отличаются от европейской еще сильней.

Поэтому либо Россия будет претендовать на создание своей особой деловой культуры (что нереально из-за слабости российской экономики, да и нецелесообразно), либо она будет искать свою нишу в культуре общеевропейской (что наиболее логично, учитывая особую роль экономических, культурных и исторических отношений с Европой).

4. Условия стабильного экономического роста в России - европейская инте-грация и переход к евро.

В вопросе включения России в процессы европейской экономической интегра-ции в первую очередь необходимо рассмотреть шаги, направленные на стимулирование сбережений, создание механизмов трансформации сбережений в инвестиции и на защиту инвестиций. Снятие ограничений с деятельности иностранных банков и страховых компаний необходимо, но это еще не все, что нужно. Государство должно предпринять ясные шаги по разработке и реализации осмысленной политики, направленной на стимули-рование инвестиций в производство товаров в России и на их защиту. При этом речь вовсе не должна идти о финансовых гарантиях (это был бы порочный путь, ведущий к корруп-ции). Речь идет о планомерной работе по устранению законодательных недоработок, нера-зумных административных барьеров, ошибочных налоговых барьеров, препятствующих инвестициям, борьбе против недобросовестной конкуренции, недобросовестных бан-кротств, нарушений прав акционеров, злоупотреблений правом и правоохранительной сис-темой и т.д. В этой области мы слышим очень много позитивных (иногда противоре-чивых) деклараций, но реальные сдвиги пока что не очень заметны.

Во вторую очередь, необходимо рассмотреть возможную политику государствен-ных инвестиций, стимулирующих экономический рост. Разумеется, если государство будет на 100% финансировать инвестиционные проекты, то ни к чему, кроме расширения кор-рупции, это не приведет. Но если процент государственного финансирования снизить до 10-20%, при условии привлечения остальных средств за счет продажи акций будущей ком-пании, то можно будет совместить государственную поддержку и частный интерес. В этом случае государственные инвестиции не будут подменять частных, но лишь выступят ката-лизатором инвестиционного процесса. Средства для таких инвестиций можно было бы по-лучить от продажи государственных облигаций. В дальнейшем, государственную долю ак-ций следовало бы продать с целью погашения облигаций и выплаты процентов. Для неко-торых инфраструктурных инвестиционных проектов (строительство ГЭС, АЭС, железных дорог, портов и т.д.) доля государства может быть и выше - до 50% и даже более. Это мо-жет быть в том случае, если создаваемый объект необходим для реализации государствен-ных программ развития регионов.

В третью (но не в последнюю) очередь, речь может идти о последовательной ста-билизации денежной политики, имеющей целью постепенное снижение инфляции до обще-европейских значений, диверсификацию экспорта, накопление достаточных резервов и по-следующую стабилизацию курса рубля.

Уже сегодня можно было бы поставить задачу на перспективную (через 10 лет) интеграцию России в европейскую монетарную систему (с переходом на евро). После этого (а не до того) можно будет ставить вопрос о постепенном сближении с ЕЭС вплоть до вступления в Европейский Союз.

При каких условиях такая интеграция будет возможна и выгодна для экономи-ческого развития России?

Во-первых, она станет возможной после вступления России в ВТО и принятия рос-сийскими экспортерами существующих в этой организации правил (включая и неформаль-ные - отказ от демпингового давления). Это создаст условия для диверсификации россий-ского экспорта в сторону продуктов переработки и обработки (пока что он слишком сильно зависит от минерального сырья и металлов, что создает высокие ценовые риски).

Во-вторых, можно будет говорить об интеграции только после снижения инфляции до уровня 3-5% в год, стабильном росте экономики, стабилизации курса рубля в течении нескольких (примерно 3-5) лет и накоплении достаточных валютных резервов.

Достаточный уровень валютных резервов - это уровень, при котором валютные резервы, как минимум, покрывают широкую денежную базу (наличные деньги плюс обяза-тельства Банка России перед банками), а как максимум - покрывают все пассивы Банка России, кроме капитала (то есть, включая средства бюджета и внебюджетных фондов). Эти условия вполне реальны - в 2001 году они фактически выполнялись по максимальному ва-рианту. Возможно, что выполнение этих условий по максимальному варианту должно стать одним из критериев правильности политики денежных властей.

В-третьих (и это самое трудное условие) в России должны быть достигнуты не-которые минимальные стандарты потребления.

Например, минимальная зарплата в России не должна быть ниже где-то 80-100 евро, а средняя - достичь уровня 300-500 евро (ориентировочно). При этом минимальная пенсия также должна быть не ниже 80 евро, а средняя - не ниже 100-200 евро. Эти цифры, разуме-ется, очень приблизительны и носят, скорее, характер ориентира. Обоснованы они следую-щим - переход на евро будет целесообразен только при условии, если внутренние россий-ские цены в евро будут отличаться от среднеевропейских не более, чем в 1,5-2 раза (в сто-рону снижения, разумеется). Из этого простого соображения, а также необходимости под-держать минимально приличные стандарты потребления и вытекают приведенные цифры.

Очевидно, что выполнение этих трех условий потребует времени и не менее 10 лет экономического роста. Однако именно на эти сроки и рассчитаны долгосрочные программы Правительства и в них (декларативно) заложен экономический рост.

Что даст России присоединение к монетарному европейскому союзу?

Во-первых, Россия стабилизировала бы национальную валюту. Зарплаты и пенсии более не были бы подвержены риску инфляции, и стабильный внутренний потребительский спрос создал бы хорошую базу для долгосрочного экономического роста.

Во-вторых, Россия стала бы участником европейского рынка капиталов. Это сняло бы все вопросы о необходимости "более мягкой" или "более жесткой" денежной политики, укрепления или снижения курса рубля, а также многие другие аналогичные вопросы. Дума-ется, что такая проблема, как бегство капитала просто перестала бы существовать в качест-ве национальной проблемы.

В-третьих, при рассмотрении инвестиционных проектов в России исчезли бы ва-лютные и иные макроэкономические риски, что резко повысило бы их привлекательность и привело бы к привлечению консервативных инвесторов, а значит к качественно иным объ-емам инвестиций.

В-четвертых (но не в последних), это вывело бы экономические и политические от-ношения России с Европой на совершенно другой уровень, а значит создало бы реальные политико-экономические предпосылки для последующего вступления в ЕЭС.

Разумеется, что для такого вступления пришлось бы решить очень много вопросов и не только экономических, но и политических. России пришлось бы намного больше счи-таться с мнением Европы по всем вопросам как внутренней и внешней политики. В конеч-ном итоге это, конечно же не только экономический, но и политический выбор. Если пред-положить, что в будущем такой выбор может быть сделан, то присоединение к европейской монетарной системе было бы очень сильным шагом к тому, чтобы перейти от деклараций к делу. Даже признание такой задачи в качестве перспективной цели экономической политики (хотя бы и на 10 лет) уже было бы очень заметным шагом не только к ре-альному сближению с Европой, но также и к обеспечению условий для долгосрочного экономического роста.