Экономический бум и институциональный кризис
Дата публикации
Вторник, 22.04.2008
Авторы
Лев Фрейнкман Владимир Дашкеев
Серия
Газета.Ru
В большинстве новых членов ЕС государственные институты улучшаются сростом благосостояния людей. В России рост доходов сопровождается деградацией институтов.
Содержание
В большинстве новых членов ЕС государственные институты улучшаются сростом благосостояния людей. В России рост доходов сопровождается деградацией институтов.
Тема институционального отставания России обсуждается сегодня многими политиками и экспертами, указывающими на ухудшение оценок российских институтов в наиболее авторитетных международных рейтингах.
Специфической чертой развития России на протяжении последних лет стало сочетание достаточно динамичного роста экономики и – одновременно – стагнации или ухудшения ситуации в институциональной сфере.
Как показывают рейтинги, за последние десять лет России удалось достичь некоторого прогресса в сфере эффективности государственного управления, в то время как в области антикоррупционного контроля и качества государственного регулирования наблюдается стагнация, а в сфере правового регулирования драматическое ухудшение положения.
Между тем для большинства стран характерна положительная взаимозависимость между уровнем развития экономики, оцененного как размер ВВП на душу населения, и уровнем развития институтов. У стран с более высокими показателями ВВП на душу населения наблюдаются, как правило, и более высокие показатели качества институтов, что отражает на графиках 1 и 2 направленная от левого нижнего к правому верхнему углу «линия регрессии».
На этом фоне российская тенденция роста размера ВВП на душу населения при ухудшении институциональной среды в период с 1996 по 2007 гг. демонстрирует атипичный тренд, направленный в сторону от «линии регрессии».
Эту ситуацию мы охарактеризовали как «недогоняющее развитие».
График 1.
Уровень ВВП на душу и качество регулирующих институтов (WB WGI), 2006 г.
Источник: World Bank World Governance Indicators, World Bank World Development Indicators
Примечание: здесь и далее оценки ВВП приведены по паритету покупательной способности (ППС) в ценах 2000 г. Соответствующая шкала в логарифмах.
График 2.
Уровень ВВП на душу и качество правовых институтов (WB WGI), 2006 г.
Источник: World Bank World Governance Indicators, World Bank World Development Indicators
Особенности экономического развития России в последние десять лет предстают еще более ярко при сравнении с другими странами, проходившими в этот период этап догоняющего развития и институционального реформирования. С одной стороны, это страны БРИК, демонстрировавшие внушительные темпы роста своих экономик, с другой – страны Центральной и Восточной Европы, как и Россия, преодолевавшие наследие коммунистического режима и планового хозяйства.
Импортеры институтов
Последняя группа стран явила на протяжении прошедшего десятилетия вполне успешный пример «импорта эффективных институтов». Поставив своей задачей вступление в ЕС, эти государства последовательно приближали свои институциональные стандарты к европейским. В результате, начав в 1996 г. с уровня России (Латвия, Литва) или даже более низкого (Болгария), они сумели заметно улучшить показатели в таких областях, как эффективность государственного управления и антикоррупционный контроль на величину около 1 балла (от 0,8 до 1,2 баллов) по пятибалльной шкале, в то время как российские показатели практически не изменились (см. графики 3 и 4).
График 3.
Повышение эффективности государственных институтов в постсоциалистических странах, 1996–2006 гг.
Источник: World Bank World Governance Indicators
График 4.
Усиление антикоррупционного контроля в постсоциалистических странах, 1996–2006 гг.
Источник: World Bank World Governance Indicators
В результате тренд ускоренного улучшения институциональных показателей обеспечивает этим странам на графиках либо движение по направлению к линии регрессии, либо вдоль неё.
Институциональный нигилизм
Ситуация в странах БРИК существенно иная. Здесь мы наблюдаем ускоренный рост экономик, сопровождающийся либо стагнацией в институциональной сфере, либо умеренным ухудшением качества институтов. Как видно из графиков, отражающих динамику в области эффективности госуправления и антикоррупционного контроля, траектории стран БРИК, включая Россию, не имеют того наклона вправо, который характерен для стран Восточной Европы (см. графики 5 и 6).
При этом российская ситуация выделяется даже в этой группе стран и качественно отличается от вектора развития Индии и Китая.
Дело в том, что две эти страны начинали в 1996 г. с гораздо более низкого уровня развития экономики, оцененного как размер ВВП на душу населения. В результате вектор их развития был направлен в сторону линии регрессии. Иными словами, уровень институционального развития Индии и Китая в 1996 г. соответствовал более высокому уровню ВВП на душу населения, нежели тот, который они реально имели. Эти страны находились не в ситуации институционального отставания, а наоборот, имели определенный неиспользованный институциональный потенциал для ускорения. Их бурное экономическое развитие последних десяти лет было связано с использованием этого потенциала и позволило выйти на тот уровень душевого ВВП, который характерен для стран с близким уровнем институционального развития.
В России ситуация обратная: уровень ее институционального развития уже и в 1996 г. отставал от достигнутых показателей экономического развития, оцененного как размер ВВП на душу населения
На графике это отражается в том, что Россия находилась существенно выше линии регрессии. В результате бурное экономическое развитие последних восьми лет, не сопровождавшееся прогрессом в институциональной сфере, лишь усиливало ее атипичность в контексте основного тренда мирового развития, что и отражается на графиках в дальнейшем удалении России от линии регрессии.
График 5.
Динамика ВВП на душу и эффективности органов государственного управления (WB WGI) в некоторых странах, 1996–2006 гг.
График 6.
Динамика ВВП на душу населения и антикоррупционного контроля (WB WGI) в некоторых странах, 1996–2006 гг.
Наиболее ярко различие векторов развития стран БРИК и стран новых членов ЕС, ориентировавшихся на импорт институтов, проявляется при оценке изменения качества институтов регулирования и правовых институтов. Показатели всех четырех стран БРИК в этих сферах ощутимо ухудшились, и вектора их изменений направлены в сторону, противоположную векторам развития восточноевропейских стран. Таким образом, выраженный в большей или меньшей степени институциональный нигилизм характерен для развития всех четырех стран БРИК (см. графики 7 и 8).
График 7.
Динамика ВВП на душу и качества регулирующих институтов (WB WGI) в некоторых странах, 1996–2006 гг.
График 8.
Динамика ВВП на душу и качества правовых институтов (WB WGI) в некоторых странах, 1996–2006 г.
Однако и здесь положение России выглядит хуже, нежели у других стран. Дело в том, что даже несмотря на заметный регресс в качестве регулирования Индии, Китая и Бразилии, его оценки все еще остаются лучше российских, а размер ВВП на душу населения существенно меньшим.
Это означает, что масштабы институционального отставания России значительно больше, а противоречие между уровнем экономического развития и уровнем развития институтов гораздо глубже.
Развивающаяся или нефтяная?
Достаточно очевидно, что одним из важнейших факторов, ставших причиной «атипичного развития» России, стали ее нефтегазовые доходы. Насколько неизбежно для нефтеэкспортетов институциональное отставание? В общем случае, никакой неизбежности здесь нет, хотя наличие нефтяной ренты, как видно из опыта многих стран, заметно затрудняет институциональный прогресс.
Например, совершенно особый случай среди стран-нефтеэкспортеров представляет собой Норвегия. Качество институциональной среды здесь существенно выше не только остальных экспортёров нефти, но и большинства других стран мира. Прочие же государства-экспортёры нефти представляют собой неоднородную группу. В ней присутствуют как страны с низким качеством институциональной среды (Нигерия, Венесуэла), так и страны с существенно лучшими институтами (Мексика, Кувейт), причём вторая группа существенно меньше, чем первая.
В целом для обеих групп за последние 10 лет была характерна стабильность институтов.
Страны с более высоким их качеством, как правило, поддерживали его на относительно высоком уровне, страны с низким – стагнировали в области своих низких значений.
Но всё же исключения бывают. Так, среди стран с низким начальным уровнем институтов наиболее динамично выглядит Алжир, который смог улучшить антикоррупционный контроль на 0.43 балла за период с 1996 по 2006 гг. Алжиру также удалось наиболее быстро (на 0.8 балла) увеличить эффективность государственных институтов. Возможный фактор улучшения институциональной среды в Алжире – ориентация на географически близкий европейский рынок.
Россия в последние годы укрепляет свои позиции в группе стран с низким уровнем институционального развития.
По критерию эффективности органов государственного управления России удалось добиться улучшений в 2000–2004 гг. сразу на 0,4 балла, однако наступивший затем быстрый регресс нивелировал эти успехи.
Сегодня по этому критерию мы выглядим предпочтительнее только таких стран, как Венесуэла, Эквадор и Нигерия. В области улучшения качества антикоррупционного контроля фактически ничего предпринято не было, и сегодня Россия находится по этому показателю на том же уровне, что и в середине 1990-х (см. графики 9–10).
График 9.
Эффективность государственных институтов в странах-экспортёрах нефти, 1996–2006 гг.
Источник: World Bank World Governance Indicators
График 10.
Антикоррупционный контроль в странах-экспортёрах нефти, 1996–2006 гг.
Источник: World Bank World Governance Indicators
Метод Мюнхгаузена
Драматизм положения в сфере институционального развития в России, как видим, определяется тем, что нефтегазовые доходы поддерживают рост ВВП и доходов граждан, что, в свою очередь, ослабляет стимулы к реформированию институтов.
В результате, несмотря на вполне ясное понимание проблемы институционального отставания представителями деловой и государственной элиты, призывы к улучшению институтов остаются лишь призывами.
С другой стороны, опыт последних десяти лет демонстрирует, что наибольших успехов в институциональном строительстве достигали страны, в которых реформирование институтов стимулировалось за счет «внешнего фактора» – решения задачи интеграции в те или иные международные структуры и сообщества. Надо отметить, что определенный позитивный опыт такого рода имеется и у России. Задача присоединения к ВТО способствовала значительной либерализации торгового режима и улучшения режима для иностранных инвестиций.
В сложившейся ситуации, на наш взгляд, при наличии политической воли стимулирующим фактором для институциональных преобразований могли бы стать предстоящие переговоры о вступлении России в Организацию Экономического Сотрудничества и Развития (ОЭСР). Полная аналогия со вступлением в ЕС, конечно же, неуместна, поскольку членство в ЕС предъявляет существенно больше институциональных требований к своим членам, а сам Европейский союз обладает гораздо более развитым инструментарием санкций за несоблюдение общих правил.
Тем не менее, вступление в ОЭСР предоставляет ценное «окно возможностей» для разработки амбициозной программы институциональных реформ в России,
сближения российского законодательства и административно-регуляционной практики с их международными аналогами, перестройки деятельности ключевых российских институтов на основе стандартов наилучшей международной практики. Анализ успешного ускорения институциональных преобразований в странах Восточной и Центральной Европы, осуществленного в 90-е годы, свидетельствует, что