Полет над гнездом птицы феникс. История строительства: 66 лет и 3 года

Далеко, настолько далеко, что это уже не имеет реального значения и является лишь предметом самых экзотических изысков по части географии, сходятся два горных хребта с невероятными именами – Эзоп и Дуссе-Алинь. Автору «Дерсу Узалы» в здешней тайге такие эллинизмы и не снились. Местные эвенки прозвали реку, несущуюся с отрогов этих гор, Бешеной. В более благозвучном варианте – Неистовой. И никогда не селились на ее берегах, разве что ниже по течению пасли  оленей на ее прибрежных равнинах, богатых ягелем. Колебание температур в течение года здесь достигает 99 градусов по Цельсию: летом – субтропики, зимой – за минус 50, странный и жестокий, одним геофизикам понятный особый полюс холода. Локальная, в тайгу непролазную помещенная Антарктида. В сотнях и тысячах километров от любого людского поселенья затерянный мир. До ближайшего  города – несколько недель конного пути. До столицы страны – 12 часов сверхзвуковым самолетом. Джек Лондон и Белый клык – в чистом виде и в натуральную величину. Впрочем, чтобы было понятней с точки зрения цивилизации, такой доступной и милой простому человеческому уму в эпоху Интернета и овечки Долли, место это – самая северная точка ареала традиционного обитания медведя редчайшей породы – гималайского.

Мобильник для шефа ГОЭЛРО

Первые работы по строительству Бурейской ГЭС были начаты треть века назад. Первые изыскания – две трети столетия. В середине 30-х годов теперь уже минувшего века изыскатели из Ленинграда, следуя сверхидее ГОЭЛРО, после трехлетних скитаний в этом забытом богом и людьми месте, составили «Гипотезу  использования реки Буреи»,  предложив начать строительство Ушумунской ГЭС.

А завтра была война.

В 1953-м  к судьбе Бешеной реки вернулись: уже тогда население и региональная промышленность потребляли энергию, вырабатывавшуюся имеющимися мощностями, практически полностью. Перспектива дефицита была не за горами. Разумеется, тогда это была прежде всего перспектива, связанная с нуждами советского ВПК, флота и армии на Дальнем Востоке. Но существовал, помимо собственно внутриэкономического, еще и несомненный внешнеполитический  профит под названием «помощь дружественному китайскому народу». А были и другие дружественные – корейский, монгольский… Бурея – а это была она – выходила в разряд стратегических по всем советским меркам. Было трудно, дорого, далеко и долго – но к началу 70-х «приняли решение».

В 69-м у Талаканского створа реки высадились изыскатели. После прошло еще семь лет, прежде чем первые строители – еще не станции, только поселка и дороги –  приехали в будущий Талакан. В передовицах центральных газет Советского Союза, рапортовавших о начале новой «грандиозной стройки», разумеется, ничего не говорилось об этих  18 ребятах, оказавшихся волею партии и правительства «на безымянной высоте»… До окончательного утверждения техпроекта Бурейской ГЭС тогдашним советским министерством, впрочем, оставалось еще семь лет.

Это было время, когда песни Майи Кристалинской о таежном вальсе в сочетании с рапортами очередному главному съезду и приветствиями остальным,  меньшим по субординации, заменяли собой бизнес-план и осмысленную, промышленную  или социальную политику.

Это было время управленцев,  не знавших термина «менеджмент», и госплановцев, не слыхавших имени Кейнси.

Это было – во всех отношениях – время бума вокруг БАМа. Со всем героическим, и убогим, и трагическим…

Самим строителям крупнейшей на Дальнем Востоке гидроэлектростанции, обязанной наводнить Приморье теплом и светом, перекинули  первую постоянно действующую линию электропередач с Зейской ГЭС лишь  спустя 10 лет после начала строительства. Вернее, с момента принятия знаменитого решения комиссии Министерства энергетики и электрификации СССР о его начале. Уже тогда в «совке» все дышало долгостроем…

Впрочем, если помните, даже сверхзвуковым лайнером лету туда 12 часов.

Леонид Макушин, главный инженер первой экспедиции, в Талакане с 1973 года: «Уже через семь лет стало понятно, что покорителей Буреи обманули. Деньги выделяли в значительно меньших объемах, чем было нужно. Говорят, финансирование перехватывали в цековских кабинетах  на возведение «своих» станций более удачливые посланцы других регионов страны. Чуть ли не ежегодно штампуемые постановления ЦК и Совмина «О дальнейшем развитии энергообеспечения Дальнего Востока» выглядели горькой насмешкой. В начале восьмидесятых годов в Хабаровском крае пришлось переносить выходные дни, чтобы обеспечить равномерность обеспечения электроэнергией предприятий промышленности. Так стройка дожила до начала девяностых годов, когда ее финансирование практически вообще прекратилось. Из Талакана началось массовое бегство специалистов. Но все разом уехать не могли, да и некуда уже было ехать, потому что строительство гидроэлектростанций останавливалось повсюду. А в 1998 году в Талакане был создан стачком. Возглавила его простая крановщица Наталья Бокова, ныне глава администрации поселка».

Наталья Бокова: «Мы тогда разослали обращения во все средства массовой информации, президенту, в правительство, в Госдуму. Была объявлена забастовка. Вместо того, чтобы идти утром на котлован работать, люди садились на площади перед конторой и весь день сидели. Изо дня в день. Задержка зарплаты достигала 12 месяцев. Хлеб выдавали по карточкам, и очередь нужно было занимать ночью.  Горячие головы угрожали перекрыть Транссиб».

Долг по зарплате тогда превысил 100 миллионов рублей при ежемесячном фонде в 6–7 миллионов. На строительство выделялось в пять раз меньше обещанного федералами.

Теперь в Талакане лучшая в Приморье школа и коттеджи с евроотделкой. А главный архитектор ГЭС настоял на идее наклонных стеклянных витражей в машинном зале – для дизайна и общей красоты. В кабинете гендиректора стройки висит его собственноручный эскиз. На эскизе – гуашь и красиво. Так и строят. Очистные сооружения – из Англии.  Компьютеры – от  IBM. Специальный спутник летает и делает так, что позвонить на ГЭС можно с московского номера  на московский – 927 и далее…  На укладку первого миллиона кубометров бетона в плотину ушло 15 лет, на укладку второго, уже постсоветского, – меньше трех. Головы лирические и головы  иронические, отчего-то не балуя стилистическим разнообразием в ответ на вопрос «а с чего, собственно….», ссылаются на детскую песенку «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете»… Песенка реанимирована в качестве местного фольклора.

Вот то, что в «голубом вертолете волшебник», – это все Чубайс нарочно подстроил. Пиарил сам себя загодя с опорой на с детства знакомые, то бишь базовые ценности народа. Может, даже и вертолет специально красили. Или – сам. Ну не «Гипотезу использования реки Буреи» же, в самом деле, он взялся доказывать и воплощать спустя 70 с лишним лет?!

Гималайский медведь в условиях рационального подхода

Не новость, что жесткие прагматики далеки от волшебных цветов и фантастических гипотез. Хотя – в силу прагматизма – охотно перемещаются на вертолетах, забывая что «олени – лучше». Вот никак они «лучшесть» оленей понять  и принять не могут, взирая на природу вещей. Или – наоборот – не взирая.

Резкое падение промышленности на Дальнем Востоке, начавшееся  к концу 90-х, свертывание армейских и флотских частей, приостановка многих, прежде элитных  производств ВПК, массовый выезд людей «на большую землю» на самом деле сняли остроту дефицита электроэнергии. Ее, пожалуй, не хватало только в Приморском крае, и то, по большей части, лишь из-за раздоров между тогдашним губернатором Приморья Евгением Наздратенко и энергетиками. Роль личности в истории еще никто не отменял, несмотря на разницу и личностей, и самих историй. Однако ежегодно обострения (по большей части субъективного порядка) приводили к  объективно катастрофическому положению дел, коим  были сыты по горло все – и замерзающее Приморье, и остальная страна. Стране было легче, однако. Она «замерзала» по телевизору… Сегодня отключений уже нет, хотя новых источников генерации не появилось.

Так, может, проще было переждать длинную зиму одного губернаторства?

Ольга Изряднова, заведующая сектором  структурных проблем экономики ИЭПП: «Проблема энергодефицита на Дальнем Востоке существовала практически всегда. Проблема традиционная. Да и Бурейскую ГЭС планировали построить еще в 30-х годах. С тех пор дефицит только рос – вместе с развитием экономики Дальнего Востока. В 80-х необходимость строительства новых мощностей стала очевидной, но проблема заключалась и в дороговизне строительства, и в общей неопределенности условий функционирования советской экономики. В следующем десятилетии производство находилось на спаде. В результате сократился спрос на электроэнергию. Учитывая, что электроэнергетика Дальнего Востока практически полностью ориентирована на использование угля, это привело к сокращению спроса на топливную составляющую. В результате объемы добычи угля уменьшились, а его стоимость, как и транспортные тарифы, возросла. При этом тарифы на электроэнергию росли медленнее цен на топливо. Бурейская ГЭС – давний проект, который требовал реализации. В частности потому, что дальневосточная энергосистема – изолированная. Это обстоятельство является одним из факторов нарушения  регулярности поставок  электроэнергии. Кроме того, энергобаланс, сложившийся на Дальнем Востоке, нерационален. Регион практически полностью зависит от привозных углей, а их поставки крайне дороги. Ввод новой ГЭС изменит баланс в лучшую сторону и будет способствовать повышению  надежности снабжения электроэнергией как населения, так и региональной промышленности. В перспективе это будет способствовать тенденции к снижению тарифов. Мгновенного снижения, конечно, не будет: построен только первый блок, предстоят большие работы по завершению строительства и развитию ЛЭП. По мере того как будут вводиться новые энергоблоки, будет происходить и снижение цен».

РАО «ЕЭС»  в наиболее кричащие периоды приморской «вечной мерзлоты» –  1999 – 2002 годы – взяло на себя бремя социальных долгов и долженствований:  по любым отпускным ценам платило угольщикам за сырье для ТЭЦ и  его транспортировку. Пытаясь преодолеть естественно сложившуюся изолированность  Дальневосточной энергетической системы, обеспечивало перетоки по сетям, расплачиваясь «задешево» здесь за сверхдорогую электроэнергию «там», терпело многолетние задолженности. И  каждый раз несло огромные и нерациональные убытки…

В реакции на отключения и замерзания президент страны был строг и прав, чрезвычайный министр Шойгу был прав и строг вдвойне, морозоустойчивый губернатор Наздратенко напоминал трагическую Ифигению в Авлиде, но делал вид еще более невинный и тоже молнии метал. Других правых не было и быть не могло по умолчанию. А Чубайс расхлебывал эту кашу.

В этих условиях любой нормальный «волшебник» сядет в вертолет, если только он нормален. Цвет вертолета при этом значения не имеет.

ТАЛАКАН – МОСКВА